О минувших днях. Раздвижение горизонтов
Sunday, 6 March 2011 18:25![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
a_krotovСейчас уже 2011 год, это же удивительное дело! Я ехал сейчас на поезде (в том самом душном поезде на Маланг) и вспоминал, что получается так: я начал путешествовать аж двадцать лет тому назад, весной 1991 года. И я углубился в воспоминания, поскольку все остальные дела, коими можно быть занятым в поезде, -- уже были мной переделаны: книжки почитаны, еда съедена, газировка выпита, а на новую бутылку места в организме ещё не было.
А ведь ровно двадцать лет я куда-то еду, и очень прикольные были первые пять лет, 1991-1995 примерно годы.
Многие сегодняшние читатели этого ЖЖ и не ощутили запаха таких интересных 1990-х (ну особенно имеется ввиду их первая половина). А ведь были интересные времена! И на электричках н дальние расстояния по России ездили – а сейчас мало кто попрётся «на собаках» в тот же Свердловск, а ведь были герои, и с Владивостока приезжали.
Билеты тогда почти и не брал никто из дальних путешественников. И в больших городах – митинговали, и хлеб на будущее на всякий случай сушили, а майонез считали буржуйским продуктом, а еды могло дома и не быть. И в парадняках ночевали (а сейчас многим это незнакомо и как понятие), и высаживали нас иногда на рассвете из элетричек редкие контролёры на забытых всеми полустанках... И не имели понятия ни об интернете, ни о мобильной связи, и отправляли письма домой, родителям и друзьям – бумажной почтой, недоклеивая марки – или, покрывая их слоем канцелярского клея, для многоразового отпаривания и использования.
И на еду хватало тогда двух буханок чёрного хлеба в сутки, запиваемого водой из колонок, а пенок и спальников у большинства людей не было и в помине. Когда мы ездили на Соловки летом 1994, это была одна из первых массовых экспедиций, мной организованных – только у Дениса Петрова был спальник, а у остальных нет; ночью мне случалось просыпаться по нескольку раз, отжиматься по 50 – становилось теплей, можно было продолжать спать. Пенки, спальники и палатки существовали только в теории и у некоторых продвинутых граджан. А зимой за райский ночлег считали на провинциальных уральских полустанках вокзал безлюдный с сиденьями без ручек и дровяной печкой – а сейчас и вокзалов с печным отоплением, поди, почти и не осталось.
И было время, случалось мыться и в реках, и в городских фонтанах крупных городов, причём с мылом (научный путешественник – это не бомж!), а сейчас я уже и не помню, когда последний раз намыливался в фонтане. Проникновение в Прибалтику было тогда большим и дальним заграничным путешествием (в Литве тогда были ещё не литы, а talonas – 1993). Никому не грозила офисная пузатость и жирность, хотя вся страна вокруг нас активно потребляла «Гербалайф», непонятно зачем.
Двухкопеечные монеты ещё долго оставались средством телефонного звонка (после апрельского подорожания 02.04.1991 единственное, что не изменилось в цене – это были телефонные звонки: городские автоматы ещё долго работали от «двушек», которые всё труднее было достать, с ходом инфляции). И помнят многие из тех лет, что в Ленинграде московский вокзал закрывают на ночь, а Финский – нет, и что в некоторых местах больших городов существует место «тусовка», где собираются неформалы и можно найти среди них ночлег -- «вписку», в местах порой не очень пятизвёздочных, но уж лучше так, чем на вокзале в очередной раз.
Никто не мог тогда точно сказать, «что же будет с Родиной и с нами». Время митингов, сект, политических активистов, анархистов и богоискателей, бизнесменов-авантюристов, богоискателей, учений и религий всех. Нежданных концов света, к которым готовились чудаковатые элементы нашего общества. Время, когда цена одного и того же товара в пределах одной страны могла отличаться в тысячу (1000) раз. Когда люди возили из Улан-Удэ в Польшу совершеннейшую дрянь и обратно везли другое, семикратно отбивая расходы на самолёт, а Польша безвизовая была тогда, как и вся Восточная Европа. Время, когда на загранпаспорт занимали очередь с ночи, а потом соревновались друг с другом, кто быстрей нелегально доберётся из Восточной Европы в Западную – визы шенгенской не было тогда, или была она в самом зачатке, и люди лезли в Германию, Францию, Голландию, кто куда западнее мог, и бывали периодически ловимы стражами дальних границ – а иногда и не ловимы.
Время, когда разница в зарплатах и ценах в Росии и на Западе достигала пятидесяти крат, когда люди путешествовали по Западу (ультра-бюджетными способами) неделями, продав в Норвегии одну лишь бутылку водки, да – были и такие бизнес-путешественники. Многие, уверовав в вечную деградацию России и вечное процветание Запада, так и остались с тех пор на Западе навсегда. И теперь иногда лишь возвращаясь ненадолго на бывшую Родину, с удивлением видят они, что в Москве и Петербурге приблизились к западным зарплаты, а цены кое-на-что – и обогнали их.
...Время, когда полиэтиленовые пакеты стирали, когда носки дырявые – штопали, надев их на лампочку, а сев в электричку зимним утром в 3.45, проверяли батареи и клали туда, на батарею, стельки на просушку. И мы помним, что в стогу можно заночевать, и что осенью в пригородах многих больших городов стоят не населённые гражданами дачи – куда можно залезть через окно; помним, что и коровник и сеновал – неплохие места для ночлега; помним, что в большом городе полезно смотреть под ноги – там может лежать вполне неплохой ништяк, а может стоять и недопитая бутылка газировки просто так, на обочине. В провинциальных магазинах можно было купить смешную вещь или книгу Карла Маркса по дореволюционным ценам, а в локомотиве поезда или в вагоне из-под угля – мы помним это хорошо – в них грязно, испачкаешься почти наверняка, так что иметь чёрную одежду или накидку для одежды для товарняков – это обязательно.
Если высадили из поезда, то можно пересесть на буфера; при проезде мостов и тоннелей снаружи поезда ехать бывает шумно; в контейнерном вагоне вполне может быть достойная щель между стенкой вагона и самим контейнером; в стоящий пригородный поезд утром на конечной станции можно просочиться через межвагонье; прыгая из локомотива или из поезда на ходу, почти наверняка поцарапаешься о гравий, поэтому нужно быть в перчатках и длинных штанах и не прыгать на слишком большом ходу. Овощ можно нааскать на рынке; арбузники-узбеки с удовольствием поделятся арбузом после 22.00; а мелко нарезанная картошка может быть залита кипятком – сперва раз, потом другой, вот она и готова уже. В то время, как представители более старшего поколения активно тащили свои ваучеры и заработанные ещё в СССР деньги в разные конторы – МММ, Хопёр-инвест, Эксодин, Тибет, Гермес-финанс и другие -- чтобы получить оттуда ноль без палочки, чего и следовало ожидать.
Сникерсы, шоколадки и редкие Макдоналдсы были символам буржуазности; мобильных телефонов никто не видел; газетной и телевизионной рекламе кто-то ещё тогда верил; на печатной машинке ещё изготовляли какие-то самизданые неформальные журнальчики, а ксерокопирование было новомодным и крутейшим способом размножения печатной продукции (ризографы распространились в Москве только в 1994). Выражения «сходили по ништякам», «пошли аскать» не коробили слух, кто этим занимался – не считался падшим членом общества.
Кто-то ещё помнит, что на третьей полке поезда теплее, чем на второй, а зимой под одежду нужно вставлять, помяв её предварительно – газету. Между телом и майкой и между майкой и свитером должно быть пара слоёв газеты – так теплее, и одежда не пропотевает. Пластиковая бутылка была ценностью и её старались не выбрасывать, если попадалась в руки. Зато торгуя в электричке, можно было за день заработать месячную зарплату рабочего – если, конечно, доходом ни с кем не делиться.
Мы помним, что ячневая и перловая крупы могут стать источником еды (супа) для неограниченного количества людей (вписчиков). Кто-то помнит, что такое рингушник и даже переписывал чужие рингушники (с разрешения хозяина) где-то ночью, на прокуренной кухне. Вписки были тогда не очень качественны, «народ, шухер! Приезжают предки» было частым выражением – народ вписывался друг у друга тогда, когда родителей, бабушек и прочих не было в городе. Не только вписки, но и вписчики были не очень качественны – грязные, как правило, без спальников и других полезных вещей, ездили они по стране, нередко ведя нездоровый образ жизни (сейчас часть уже вымерла, часть стали цивильными офисными работниками, продолжают ездить менее 1%).
Достижение Иркутска и Байкала считалось почти космическим путешествием – поездку С.Зубуова и иркутских дам в 1994, а потом Т.Колесовой в 1995 на Байкал -- обсуждали долго в соответствуюших автостопных кругах, а Владивосток был нереально далёк. Добрался или не добрался Алёшин до Владивостока – обсуждали долго, и всё же не был он во Владивостоке, да и кто из нас там бывал? По тем временам это было почти невозможно, уж очень далеко.
Но всё же всё постепенно становилось понятней, и яснее, и ближе, и вкуснее, и дешевле – надо сказать, дело переходит во вторую половину 1990-х -- и вот уже мы вышли на берег Тихого Океана; другие герои на других океанах, морях; вот в 1996-м Филипп Леонтьев добирается до Дакара; в 1997-м откупоривается Иран; кто-то из последователей Шанина (Паша Подъячев, если не ошибаюсь) достигает Акабы; в 1998-м дорога в Индию открыта для всего человечества (а ведь может быть кто-то ездил и раньше, но во мраке безвестности); интернет уже на слуху, книги (ПВП – май 1995), автостопные клубы растут как грибы, 5 марта 1999 мы открупориваем Египет – ровно двенадцать лет прошло с тех пор (Андрей Петров, Павел Марутенков, Костя Шулов, Владимир Шарлаев, Саша Казанцев и я) и Судан вслед за ним; дальше бессчётно, бессчётно, совсем другая эпоха, другая эпоха!
И что же? То ли мы раздвинули горизонты, то ли горизонты раздвинулись сами, а точней – произошло много разных процессов больших во всём мире. Изменился мир, изменилась страна. Всё стало постепенно проще, понятней, доступней. Дешевле. Ближе. Чувство первоооткрывателей, выходящих после недельного плавания с борта якутской баржи в Сосыльцах 15 лет назад, -- трудно сейчас повторить даже в более удалённых местах. Собрать на митинг сто тысяч человек не сможет ни одна политическая партия, а всесоюзные целители с экранов телевизоров и эстрад перекочевали в особые офисы и работают только с ВИП-персонами по индивидуальной программе.
Гнить сутки в Могоче или Амазаре в ожидании пригородного поезда, искать зимой парадняк без света и с тёплыми батареями – эта романтика ушла, и, как видно – навсегда. Ну и хорошо, товариши, хорошо – будущее лучше прошлого.
Мир стал удобней, уютней и ближе, всё стало удобно, всё стало комфортно. Хотя и встречаются иногда редко-редко граждане-сказочники, застрявшие в 1990х, -- таких всё меньше. Уже они коллекционные экземпляры. И, также, и тогда и до сих пор находились люди, которые говорят или раньше говорили: «уж неужели можно путешествовать? В наше-то время?» Можно было, однако, путешествовать и в наше время, и в ваше, и в любое время, и открытие мог сделать каждый – тут нужно было только захотеть и, как обычно, хотеть сильно и долго, и постоянно. Так всё постепенно и открылось, оп-с! Весь мир предстал перед нами, это ж офигеть можно, просто офигеть!
(Тем, кто родился уже в эпоху Интернета, это непонятно. Не очень понятно. И как мы жили двадцать лет назад? Это ж самому читать прикольно, хоть серию ретро-очерков выкладывай, но ведь народ перепугается – скажут -- ах!)
Но всяко приятно, что из нас, из тысяч читателей этого ЖЖ, есть и «ветераны жизни и путешествий» -- не древние возрастом люди, а мои ровесники и постарше чуть, -- которые не только помнят это интересное, удивительное время, которые не только пережили это время чудес – но и сами внесли свою небольшую лепту в этот процесс, который произошёл – в раздвигание горизонтов.
Маланг, Индонезия, 06.03.2011
А ведь ровно двадцать лет я куда-то еду, и очень прикольные были первые пять лет, 1991-1995 примерно годы.
Многие сегодняшние читатели этого ЖЖ и не ощутили запаха таких интересных 1990-х (ну особенно имеется ввиду их первая половина). А ведь были интересные времена! И на электричках н дальние расстояния по России ездили – а сейчас мало кто попрётся «на собаках» в тот же Свердловск, а ведь были герои, и с Владивостока приезжали.
Билеты тогда почти и не брал никто из дальних путешественников. И в больших городах – митинговали, и хлеб на будущее на всякий случай сушили, а майонез считали буржуйским продуктом, а еды могло дома и не быть. И в парадняках ночевали (а сейчас многим это незнакомо и как понятие), и высаживали нас иногда на рассвете из элетричек редкие контролёры на забытых всеми полустанках... И не имели понятия ни об интернете, ни о мобильной связи, и отправляли письма домой, родителям и друзьям – бумажной почтой, недоклеивая марки – или, покрывая их слоем канцелярского клея, для многоразового отпаривания и использования.
И на еду хватало тогда двух буханок чёрного хлеба в сутки, запиваемого водой из колонок, а пенок и спальников у большинства людей не было и в помине. Когда мы ездили на Соловки летом 1994, это была одна из первых массовых экспедиций, мной организованных – только у Дениса Петрова был спальник, а у остальных нет; ночью мне случалось просыпаться по нескольку раз, отжиматься по 50 – становилось теплей, можно было продолжать спать. Пенки, спальники и палатки существовали только в теории и у некоторых продвинутых граджан. А зимой за райский ночлег считали на провинциальных уральских полустанках вокзал безлюдный с сиденьями без ручек и дровяной печкой – а сейчас и вокзалов с печным отоплением, поди, почти и не осталось.
И было время, случалось мыться и в реках, и в городских фонтанах крупных городов, причём с мылом (научный путешественник – это не бомж!), а сейчас я уже и не помню, когда последний раз намыливался в фонтане. Проникновение в Прибалтику было тогда большим и дальним заграничным путешествием (в Литве тогда были ещё не литы, а talonas – 1993). Никому не грозила офисная пузатость и жирность, хотя вся страна вокруг нас активно потребляла «Гербалайф», непонятно зачем.
Двухкопеечные монеты ещё долго оставались средством телефонного звонка (после апрельского подорожания 02.04.1991 единственное, что не изменилось в цене – это были телефонные звонки: городские автоматы ещё долго работали от «двушек», которые всё труднее было достать, с ходом инфляции). И помнят многие из тех лет, что в Ленинграде московский вокзал закрывают на ночь, а Финский – нет, и что в некоторых местах больших городов существует место «тусовка», где собираются неформалы и можно найти среди них ночлег -- «вписку», в местах порой не очень пятизвёздочных, но уж лучше так, чем на вокзале в очередной раз.
Никто не мог тогда точно сказать, «что же будет с Родиной и с нами». Время митингов, сект, политических активистов, анархистов и богоискателей, бизнесменов-авантюристов, богоискателей, учений и религий всех. Нежданных концов света, к которым готовились чудаковатые элементы нашего общества. Время, когда цена одного и того же товара в пределах одной страны могла отличаться в тысячу (1000) раз. Когда люди возили из Улан-Удэ в Польшу совершеннейшую дрянь и обратно везли другое, семикратно отбивая расходы на самолёт, а Польша безвизовая была тогда, как и вся Восточная Европа. Время, когда на загранпаспорт занимали очередь с ночи, а потом соревновались друг с другом, кто быстрей нелегально доберётся из Восточной Европы в Западную – визы шенгенской не было тогда, или была она в самом зачатке, и люди лезли в Германию, Францию, Голландию, кто куда западнее мог, и бывали периодически ловимы стражами дальних границ – а иногда и не ловимы.
Время, когда разница в зарплатах и ценах в Росии и на Западе достигала пятидесяти крат, когда люди путешествовали по Западу (ультра-бюджетными способами) неделями, продав в Норвегии одну лишь бутылку водки, да – были и такие бизнес-путешественники. Многие, уверовав в вечную деградацию России и вечное процветание Запада, так и остались с тех пор на Западе навсегда. И теперь иногда лишь возвращаясь ненадолго на бывшую Родину, с удивлением видят они, что в Москве и Петербурге приблизились к западным зарплаты, а цены кое-на-что – и обогнали их.
...Время, когда полиэтиленовые пакеты стирали, когда носки дырявые – штопали, надев их на лампочку, а сев в электричку зимним утром в 3.45, проверяли батареи и клали туда, на батарею, стельки на просушку. И мы помним, что в стогу можно заночевать, и что осенью в пригородах многих больших городов стоят не населённые гражданами дачи – куда можно залезть через окно; помним, что и коровник и сеновал – неплохие места для ночлега; помним, что в большом городе полезно смотреть под ноги – там может лежать вполне неплохой ништяк, а может стоять и недопитая бутылка газировки просто так, на обочине. В провинциальных магазинах можно было купить смешную вещь или книгу Карла Маркса по дореволюционным ценам, а в локомотиве поезда или в вагоне из-под угля – мы помним это хорошо – в них грязно, испачкаешься почти наверняка, так что иметь чёрную одежду или накидку для одежды для товарняков – это обязательно.
Если высадили из поезда, то можно пересесть на буфера; при проезде мостов и тоннелей снаружи поезда ехать бывает шумно; в контейнерном вагоне вполне может быть достойная щель между стенкой вагона и самим контейнером; в стоящий пригородный поезд утром на конечной станции можно просочиться через межвагонье; прыгая из локомотива или из поезда на ходу, почти наверняка поцарапаешься о гравий, поэтому нужно быть в перчатках и длинных штанах и не прыгать на слишком большом ходу. Овощ можно нааскать на рынке; арбузники-узбеки с удовольствием поделятся арбузом после 22.00; а мелко нарезанная картошка может быть залита кипятком – сперва раз, потом другой, вот она и готова уже. В то время, как представители более старшего поколения активно тащили свои ваучеры и заработанные ещё в СССР деньги в разные конторы – МММ, Хопёр-инвест, Эксодин, Тибет, Гермес-финанс и другие -- чтобы получить оттуда ноль без палочки, чего и следовало ожидать.
Сникерсы, шоколадки и редкие Макдоналдсы были символам буржуазности; мобильных телефонов никто не видел; газетной и телевизионной рекламе кто-то ещё тогда верил; на печатной машинке ещё изготовляли какие-то самизданые неформальные журнальчики, а ксерокопирование было новомодным и крутейшим способом размножения печатной продукции (ризографы распространились в Москве только в 1994). Выражения «сходили по ништякам», «пошли аскать» не коробили слух, кто этим занимался – не считался падшим членом общества.
Кто-то ещё помнит, что на третьей полке поезда теплее, чем на второй, а зимой под одежду нужно вставлять, помяв её предварительно – газету. Между телом и майкой и между майкой и свитером должно быть пара слоёв газеты – так теплее, и одежда не пропотевает. Пластиковая бутылка была ценностью и её старались не выбрасывать, если попадалась в руки. Зато торгуя в электричке, можно было за день заработать месячную зарплату рабочего – если, конечно, доходом ни с кем не делиться.
Мы помним, что ячневая и перловая крупы могут стать источником еды (супа) для неограниченного количества людей (вписчиков). Кто-то помнит, что такое рингушник и даже переписывал чужие рингушники (с разрешения хозяина) где-то ночью, на прокуренной кухне. Вписки были тогда не очень качественны, «народ, шухер! Приезжают предки» было частым выражением – народ вписывался друг у друга тогда, когда родителей, бабушек и прочих не было в городе. Не только вписки, но и вписчики были не очень качественны – грязные, как правило, без спальников и других полезных вещей, ездили они по стране, нередко ведя нездоровый образ жизни (сейчас часть уже вымерла, часть стали цивильными офисными работниками, продолжают ездить менее 1%).
Достижение Иркутска и Байкала считалось почти космическим путешествием – поездку С.Зубуова и иркутских дам в 1994, а потом Т.Колесовой в 1995 на Байкал -- обсуждали долго в соответствуюших автостопных кругах, а Владивосток был нереально далёк. Добрался или не добрался Алёшин до Владивостока – обсуждали долго, и всё же не был он во Владивостоке, да и кто из нас там бывал? По тем временам это было почти невозможно, уж очень далеко.
Но всё же всё постепенно становилось понятней, и яснее, и ближе, и вкуснее, и дешевле – надо сказать, дело переходит во вторую половину 1990-х -- и вот уже мы вышли на берег Тихого Океана; другие герои на других океанах, морях; вот в 1996-м Филипп Леонтьев добирается до Дакара; в 1997-м откупоривается Иран; кто-то из последователей Шанина (Паша Подъячев, если не ошибаюсь) достигает Акабы; в 1998-м дорога в Индию открыта для всего человечества (а ведь может быть кто-то ездил и раньше, но во мраке безвестности); интернет уже на слуху, книги (ПВП – май 1995), автостопные клубы растут как грибы, 5 марта 1999 мы открупориваем Египет – ровно двенадцать лет прошло с тех пор (Андрей Петров, Павел Марутенков, Костя Шулов, Владимир Шарлаев, Саша Казанцев и я) и Судан вслед за ним; дальше бессчётно, бессчётно, совсем другая эпоха, другая эпоха!
И что же? То ли мы раздвинули горизонты, то ли горизонты раздвинулись сами, а точней – произошло много разных процессов больших во всём мире. Изменился мир, изменилась страна. Всё стало постепенно проще, понятней, доступней. Дешевле. Ближе. Чувство первоооткрывателей, выходящих после недельного плавания с борта якутской баржи в Сосыльцах 15 лет назад, -- трудно сейчас повторить даже в более удалённых местах. Собрать на митинг сто тысяч человек не сможет ни одна политическая партия, а всесоюзные целители с экранов телевизоров и эстрад перекочевали в особые офисы и работают только с ВИП-персонами по индивидуальной программе.
Гнить сутки в Могоче или Амазаре в ожидании пригородного поезда, искать зимой парадняк без света и с тёплыми батареями – эта романтика ушла, и, как видно – навсегда. Ну и хорошо, товариши, хорошо – будущее лучше прошлого.
Мир стал удобней, уютней и ближе, всё стало удобно, всё стало комфортно. Хотя и встречаются иногда редко-редко граждане-сказочники, застрявшие в 1990х, -- таких всё меньше. Уже они коллекционные экземпляры. И, также, и тогда и до сих пор находились люди, которые говорят или раньше говорили: «уж неужели можно путешествовать? В наше-то время?» Можно было, однако, путешествовать и в наше время, и в ваше, и в любое время, и открытие мог сделать каждый – тут нужно было только захотеть и, как обычно, хотеть сильно и долго, и постоянно. Так всё постепенно и открылось, оп-с! Весь мир предстал перед нами, это ж офигеть можно, просто офигеть!
(Тем, кто родился уже в эпоху Интернета, это непонятно. Не очень понятно. И как мы жили двадцать лет назад? Это ж самому читать прикольно, хоть серию ретро-очерков выкладывай, но ведь народ перепугается – скажут -- ах!)
Но всяко приятно, что из нас, из тысяч читателей этого ЖЖ, есть и «ветераны жизни и путешествий» -- не древние возрастом люди, а мои ровесники и постарше чуть, -- которые не только помнят это интересное, удивительное время, которые не только пережили это время чудес – но и сами внесли свою небольшую лепту в этот процесс, который произошёл – в раздвигание горизонтов.
Маланг, Индонезия, 06.03.2011
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Monday, 7 March 2011 07:35 (UTC)Но в целом вот что приходит на ум. Если я правильно помню, ты когда-то, проводя границу между путешествием и бродяжничеством, писал, что путешествие характеризуется наличием цели.
Ещё лет восемь-десять назад, читая Вольную энциклопедию, книги и отчёты вольных путешественников о Туре, Иране, Салехарде и пр., можно было поймать себя на мысли - вот они, герои нашего времени. Сейчас такое происходит крайне редко и обычно уже применительно к другим людям и к другим путешествиям.
Путешествовать стало проще, информации стало больше, но значит ли это, что не осталось места для открытий, для героев нового времени? Очевидно, нет. Почему же большинство отчётов читается как рутинное описание последовательности повседневных событий? Похоже, горизонты мира раздвинулись гораздо шире, чем горизонты в голове путешественников. Возможности изменились, а цели, потребности, а значит и результаты путешествий остались прежними.
Само по себе это не плохо, получают люди удовольствие, и славно. Никто никого не обязан впечатлять или развлекать своими путешествиями. Но всё-таки жалко: возможностей всё больше, а интересных поездок и открытий всё меньше.
А тебе самому так не кажется?
Новое время
Monday, 7 March 2011 08:00 (UTC)особенно путешествия автостопом, путешествия среди людей -- тут уже мало может быть найдено нового,
об этом я писал уже 10 лет назад, есть такой текст "История и перспективы развития отечественного автостопа".
Денег у людей становится больше, времени меньше, путешествовать автостопом многим не по карману,
исходя из стоимости рабочего часа в России. А через интернет многие вещи становятся известными многим,
и каких-то новых открытий на этом фронте уже не ожидается.
Считанные два десятка стран остались "нераспечатанными", и ещё в некоторых остались неизвестные белые пятна --
Заир, Сомали, северный Чад, в Южном Судане и Центральной Африке, плюс некоторые острова,
плюс некоторые области в нашей Российской, и китайской и бразильской глубинках.
Интересных поездок с большим количеством первопрохождений становится меньше,
но путешественники не виноваты -- а просто ограниченные размеры Земного Шара,
возросшее число путешественников, улучшение транспорта, возрастание богатств, рост информационного обмена.
В целом опять же, это не есть плохо -- это удобство,
и никто не хочет возвращаться в 19-й век или 18-й тем более. Никто не вернется в прошлое.
Новое время, с новыми целями, задачами, новыми проектами и интересами настало,
но например автостопная кругосветка Алексея Ворова 1992-93 гг никем и никогда не будет повторена.
Как и кругосветное путешествие Магеллана (за дурианами :) и многое другое! Всему своё время!
Re: Новое время
Monday, 7 March 2011 08:19 (UTC)Помнишь, я у тебя как-то рассказывал про свою поездку в Корякию, до того описанную мною же в "ВЭ"? Поездка состоялась в 2003, по-моему, году. Я вот сейчас для интереса пошерстил поисковики, не нашёл ничего, что писалось бы про Ачайваям с тех пор, кроме одной криминальной новости и одной миссионерской поездки.
Не только в Ачайваяме, там во всей Корякии ещё открывать - не переоткрывать. Да и кроме Корякии тысячи белых пятен по России, для исследования и описания которых не надо ни языки чужие учить, ни какие-то специальные знания получать. И я уж не говорю про остальной мир. Но что-то никому особо не хочется :)
Дело даже не в том, что это не по карману, праздная жизнь на Каосане с подработками гидом тоже не всем по карману, но если уж люди выбирают между Ачайваямом и Каосаном, большинство почему-то остановится на Каосане :)) Дело в том, что тратить силы и время на открытия неинтересно. Созидательный порыв 90-х прошёл, к сожалению. Надеюсь, он со временем сменится следующим порывом, с другим содержанием.
А когда ты пишешь про новое время с новыми целями, задачами, интересами и новыми проектами, какие цели, интересы и проекты ты имеешь ввиду?
Re: Новое время
Monday, 7 March 2011 08:35 (UTC)Да, не спешат люди в Ачайваям, и в другие места Корякии. Да, я помню, интересный у тебя был рассказ,
Корякия до сих пор осталась наименее посещаемым регионом. Лететь туда дороже, чем в Тайланд,
ехать дольше, вот и пооставались такие местечки в России, куда добираться дороже и дольше всего в мире.
Вертолётом из Петропавловска в Пенжинский район стоит дороже, чем Тихий океан перелететь...
У меня у самого осталась непосещёнными Корякия, Чукотка и Таймыр -- ну это так, к слову.
А насчёт проектов будущего -- ну у каждого свои проекты, кроме тех, кто в офисах окопался навсегда.
У меня новый проект -- Дом Для Всех, и проект очень интересный, -- это же глубинное исследование
региона, в котором живёшь, и человеческое общежитие, и с местными жителями связь, а для России
ещё и информационное просвещение. Как-нибудь заезжай к нам в Дом АВП, посмотришь, как оно,
передовым опытом поделишься!
Re: Новое время
Monday, 7 March 2011 08:44 (UTC)А вообще и в Москве было бы хорошо встретиться, много интересных тем накопилось, а не виделись давно уже. Так что удачной тебе и приятной во всех отношениях поездки, и благополучнейшего возвращения :)
Re: Новое время
Tuesday, 8 March 2011 21:36 (UTC)Кстати, как раз год назад Странница была в Корякии, на Берингии.
Re: Новое время
Tuesday, 8 March 2011 23:59 (UTC)